 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Как мне довелось пошарить в туалетном столике Екатерины ВеликойНа настойчивые вопросы журналистов директор Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника Евгений Петров ответил со вздохом, что и на его рабочем столе лежит газета с аналогичной «сенсацией». Как объяснить, из какого гнезда вылетела утка? Город отметил 500-летие. Под дату у украинского и крымского правительства были буквально вырваны 15 миллионов гривен на реставрацию дворца. Чтобы обосновать необходимость работ, сотрудники заповедника чуток сгустили краски. Хотя душой не покривили. Памятник действительно нуждается в радикальных переменах. Возможно, информация просочилась в прессу, и радующиеся каждой украинской неудаче россияне разнесли ее по городам и весям. А дворец жив. Его комнаты и живописные дворики слушают звуки пилы, сварочного аппарата, молотка, ворчливый скрежет старой бетономешалки. Реставрацией и ремонтом занимаются несколько строительных бригад из Полтавы, Ровно, Луганска. Под их умелыми руками должны преобразиться главный корпус, посольский зал, кофейная комната, золотой кабинет, ханское ложе. Наибольшее оживление царит на двух объектах – дюрбе Диляры Бикеч и развалинах бани Сары Гюзель. Предоставляется редкая возможность побродить по ханскому кладбищу. Здесь похоронены 28 из 49 крымских ханов, и я ненадолго застываю у могилы Крым-Гирея. В учебниках написано, что это был очень жестокий человек, беспощадный воин. Подданные перешептывались, что вместо сердца у него комок шерсти. И вот однажды к нему привели хрупкую, испуганную пленницу. Одни источники говорят, что она принадлежала к аристократическому роду шляхтичей Потоцких, другие называют ее черкешенкой, третьи – турчанкой. Увидев нежное юное лицо, совсем не сентиментальный хан воскликнул: «Диляра бикеч!» («Какая красавица!»), и девушку стали называть Дилярой. Она не любила старого и некрасивого хана и очень быстро погибла в неволе. Крым-Гирей ненадолго пережил свою последнюю любовь. До наших лет дожили эта легенда, мавзолей (дюрбе), где покоится тело Диляры, могила самого Крым-Гирея и фонтан слез, который грозный хан заказал иранскому мастер Омеру в память об умершей жене. Я подошла к забрызганным раствором и запорошенным пылью мужикам из Ровно, которые вытачивали фрагменты разрушенного временем декора дюрбе Диляры Бикеч. Спросила, известно ли им, могилу какой женщины они приводят в божеский вид, и слышали ли о любви сурового хана к гордой полонянке? Мужики рассеянно посмотрели сквозь меня, как сквозь стекло. Самый разговорчивый философски изрек: «Менi яка рiзниця, кохав вiн ii чи вбивав. Я грошi для своеi коханки заробляю, бо в мене своя любов”. И отвернувшись, энергично заработал шлифовальной машинкой. Я вздохнула. Весь мой романтический настрой подвял и скукожился. Наверное, слова о пронизывающем века и эпохи свете любви – всего лишь метафора. Новое время поет новые песни, а живой думает о живом. К примеру, Евгений Петров – о бане. К лету Сары Гюзель предстанет в первозданной красе. Во времена Крымского ханства и позже, вплоть до 1929 года, она была действующей. Жители городка каждый день наслаждались колоритом восточной бани, за которым современные нувориши ездят теперь в Турцию и Объединенные Арабские Эмираты. Евгений Владимирович просит рабочих на несколько минут остановиться, и ведет нас по выкрошившимся ступенькам в небольшие помывочные зальчики с нишами, показывает фрагменты уцелевших жестяных и керамических труб, по которым подавалась вода. После реставрации мыться в бане, конечно, не будут. Но впечатлений у туристов прибавится. Этой же цели (обогащению впечатлений) служит еще одна идея неугомонного директора. Поначалу в нижней части недавно отреставрированной Соколиной башни он хотел держать пару настоящих соколов и демонстрировать зрителям охоту на голубей. Но потом от этой дорогостоящей затеи отказались. Решили натянуть экран, установить проектор и показывать телевизионный вариант соколиной ловкости и сноровки. Мы преодолеваем 84 ступени и оказываемся на верхней площадке башни. Дворец лежит, как на ладони. Видны все закоулочки и укромные уголки. Каких-нибудь триста лет назад густая решетка скрывала милое личико двадцать девятой жены хана, по-детски любопытной двенадцатилетней девочки, которую интересовало, как в хозяйственном дворе разделывают баранов к ужину, как мечется по клетке присланная в подарок турецким султаном черная пантера, служанка несет воду из родника, а прачка развешивает белье… Впрочем, комнаты дворца хранят память не только о крымских ханах и членах их семей. В 1787 году в ханской спальне мирно посапывала императрица Екатерина Великая, приехавшая лично осмотреть вновь присоединенные земли. Заведующая сектором изобразительного искусства Художественного музея, расположившегося на втором этаже бывшего дома смотрителя ханского дворца, Елена Бондаренко показывает мне книгу отзывов, и на первой же открывшейся странице читаю длинную запись петербурженки Ирины Перовой: “Впервые я посетила Бахчисарай в 1941 году 9-летней девочкой. Шла война. Севастополь бомбили, и нас, эвакуированных детей, привезли в Бахчисарай. Жили у дворца, в доме с аркой, где сейчас находится пивной бар. Посреди двора стояла водопроводная колонка, которую днем окружали корыта стирающих женщин. Площадь была запружена осликами с поклажей. Я часто возвращаюсь сюда, но с некоторых пор не вижу знаменитой Екатерининской комнаты, которая была лучшей частью экспозиции. Пожалуйста, верните ее!” Перелистываю книгу и вижу аналогичные просьбы едва ли не в каждом втором случае. Елена Ивановна широким гостеприимным жестом приглашает журналистов проследовать в зал и первое, что бросается в глаза, - висящий на стене огромный портрет императрицы. “Это Рокотов”, - буднично произносит наша гидесса. Повернувшись к другому портрету, изображающему офицера в мундире, так же буднично подытоживает: “А это Левицкий”. Перекочевали в музей из Екатерининской комнаты Ханского дворца две великолепные китайские вазы, мундир императрицы, походный туалетный столик, инкрустированный вставками из тонкого фарфора. Пользуясь лояльностью хозяйки и тем, что по окончании сезона из залов вынесены таблички “руками не трогать”, я с тайным душевным трепетом приподнимаю крышку столика, к которому некогда прикасалась царственная рука. Коллега шепчет в ухо: “Пошарь в нем получше. Может, обнаружится потайное отверстие со случайно закатившимся золотым червонцем?”. Червонца и потайного отверстия мы не нашли. Но от мысли, что прикоснулись к “священной пыли”, отошли от столика с глупыми просветленными лицами. Екатерининскую комнату “разобрали” в 1996 году. Времена тогда были не простые. Велись ожесточенные дискуссии о роли Екатерины в судьбе крымских татар. Пророссийски настроенные политики пытались установить в Симферополе бюст рачительной государыне. Их протатарски настроенные оппоненты с этим не соглашались. Музейщики от греха подальше решили убрать два дубовых шкафа, которые привезли для императрицы аж из Санкт-Петербурга, кровать, на которой Екатерина отдыхала, портреты, посуду. Сейчас страсти поутихли, и коммерческие, а не политические интересы велят реанимировать былую экспозицию. Евгений Петров считает, что на интересе современников к императрице и ее эпохе можно заработать приличные деньги и вложить их в реставрацию. В этом году строители осваивают 2 млн. гривен, выделенных из крымского бюджета, 1,5 млн. пришедших из Киева и 800 тысяч своих (третью часть заработанного за летний сезон). Реставрация – процесс дорогостоящий. Тем более что Ханским дворцом активно заинтересовалась международная организация ЮНЕСКО, хочет включить его в список охраняемых ею памятников. Для этого дворец необходимо привести в первозданный вид. - Не допускается использование современных строительных материалов, - пояснил Евгений Петров,— акриловых красок, ДВП, модного ондулина. Даже кладку кирпичей строители ведут не на цементном, а на известковом растворе. За глиняной черепицей для ремонта крыш дворца и прилегающих к нему построек пришлось объездить десятки крымских сел. Администрация заповедника совсем недавно заказала вполне приличные деревянные скамейки на бетонных остовах, чтобы после экскурсии туристы могли отдохнуть в тени платанов. Эксперты ЮНЕСКО скамейки категорически забраковали и потребовали воссоздать такие, какие стояли во вдориках во времена Крымского ханства. Представляете? Даже к таким мелочам цепляются. Не устроил их и вид из дворца. Они считают, что знаменитая чебуречная, в которой так любят обедать заезжие туристы, совершенно не вписывается в архитектурный комплекс заповедника, и ее надо либо перенести в другую часть города, либо придать ей сооветствующий восточный колорит. - Находиться в списке памятников, охраняемых ЮНЕСКО, почетно, - подытоживает тему Евгений Петров, - однако нам предстоит долгий и трудный путь. Не надо объяснять, что Ханский дворец является еще и политическим символом. Не противоречит ли цель ученых сохранить дворец как часть музейного заповедника целям крымских татар? Об этом мы спросили Евгения Петрова. Его ответ был очень дипломатичным: - Музеи стоят вне политики. Недавно среди строительного мусора мы обнаружили три фрагмента фонтана, установленного в честь трехсотлетия правления Романовых. Можно посмотреть на Романовых как на могильщиков Крымского ханства и выбросить фрагменты. Но разве это правильно – отказываться от того, что было пережито на этой земле? Наши сотрудники обязательно оформят и разместят экспозицию, связанную с Крымской войной, 150-летие которой мы отметим нынешней осенью. Историю нельзя переписать. Ее надо чтить, помнить и извлекать уроки. Озеленять дворики, разбивать клумбы, воссоздавать первозданный ландшафт, приглашена израильская компания “Нетафим”, но консультировать иностранных специалистов будет дендролог Никитского ботанического сада. На заднем дворе гарема мы увидели следы раскопок. Сразу же вспомнили сенсацию 1997 года, подробно пересказанную почти всеми крымскими газетами. Напомню, некий гражданин Канады турецкого происхождения выдвинул версию, что спешно бежавший в Турцию последний крымский хан Шагин-Гирей не рискнул взять с собой сокровища и закопал их на территории дворца. Он выделил немалую сумму на поиск клада. Вскоре во дворец явились солдаты с миноискателями. Клад не нашли, но шума произвели достаточно. Мы предположили, что поиски сокровищ продолжаются. Евгений Владимирович иронично посмотрел в наши горящие глаза. Оказалось, археологи ведут раскопки. Дворец ведь начал строиться в начале XVI века, а поселение Эски-Юрт было основано гораздо раньше. Ученые ищут следы пребывания татар-кочевников. По уцелевшим фрагментам посуды и орудий труда воссоздают их быт. Но клад в Бахчисарае мы все- таки нашли. Председатель правления туристического отеля “Привал” Леонид Николаевич Раенко привел нас в свои владения и, указав на древний, покрытый мхом грецкий орех, назидательно изрек: - Ученые делали срезы. Дереву триста лет. Значит, именно под ним в 1820 году отдыхал Пушкин. Под орехом – такой же древний колодец, из которого, возможно, он пил воду. Я специально смотрел старинные литографии, сравнивал, сличал. Пушкин на них находится именно в этом месте. Даже ветки знаменитого ореха узнать не трудно. И я подивилась истинной, непреходящей ценности Бахчисарая – его людям, которые хранят историю самым надежным способом: делают ее частью своей жизни. Ирина Иванченко |
| Найти: | на: |
|
Главный редактор - Вячеслав ХАЧАТУРЯН |
